Разгар жаркого месяца июля. Москва. Полночь.
В личных апартаментах Валерия Георгиевича Карпина тихо и спокойно, в помещении полумрак, воздух просто пропитан умиротворением. Валерий, раскинувшись в мягком уютном кресле смотрит в телевизор, показывают что-то из балета, в кадрах мелькают прекрасные дамы в белых пачках, пританцовывающие под мелодичную музыку. Гатагов великолепно исполняет аксель, Валерий Георгиевич незаметно улыбается. Ничто не предвещает беды.
Спокойствие нарушает звонкий сигнал телефона, последовавший после вибровызова, в момент которого уголки губ Валерия вновь выдали незаметную улыбку своего хозяина. Взволнованный столь поздним звонком, наш кудрявый герой с ноткой тревоги в голосе говорит в трубку «Алло, алло я вас слушаю, хрю-хрю, говорите». В ответ лишь тишина, через 10 секунд прерванная мерными гудками, сигнализирующими о том, что анонимный собеседник пожелал бросить трубку. Неожиданно сильный порыв ветра распахивает настежь окно, гуляет по занавескам, что окончательно пробуждает Валерия от полудрема. Он ловит себя на мысли, что отчего-то напуган. Странное ощущение, внутренний голос никогда прежде не подводил его, этой июльской ночью явно что-то не так. Ком в горле — лишнее тому подтверждение.
Карпин пытается закрыть окно и выпроводить незваного гостя в лице теплого летнего ветра из комнаты. Тут в комнату влетает Самедов и садится на дверцу шкафа. Валерий не верит своим глазам, этого просто не может быть, во-первых 8-й этаж, во-вторых... Не успел он дойти до второго пункта в своих размышлениях, как на стене напротив заплясали тени.
«Кто здесь?», — истеричным голосом выдавил из себя в конец обезумевший от страха тренер. В номере погас свет.
Металлический голос разрезал помещение, словно шпага: «Мы пришли, чтобы судить тебя по закону гор». «За то, что ты хотел опозорить наш род, ты умрешь, как подлый шакал», — добавил некто из темноты.
Валерий, белый от ужаса, заметался по полу в отчаянии. «Вы не имеете права, хрю-хрю, вы будете отвечать за это, хрю», — еле слышно провизжал он в полнейшей истерике. «Да за твою поганую шкуру я буду отвечать только перед своей совестью джигита, честью брата и памятью предков!», — раздалось в ответ. В тусклом свете телевизора, где Гатагов во всю скакал по сцене, блеснул топор мясника. Валерий затрясся, сжался в комок и потерял сознание.
В этот момент в гостиничном номере зажегся свет. Пред собравшимися в просторной комнате игроками «Спартака», тренерским штабом и персоналом отеля предстала следующая картина: напротив стены — Великаев и Махмудов, с топором мясника в правой руке, на дверце шкафа — смущенный Самедов, прямо по центру, рядом с креслом, сжавшийся бледнолицый человек в кудряшках, в таком состоянии лишь отдаленно напоминающий главного тренера красно-белых. Первым опомнился Дикань. Отбросив журнал с Питером Чехом на развороте, он ринулся к главному тренеру и плеснул в него водой, что стояла на журнальном столике неподалеку от телевизора. Тут в комнату вбежал и сам виновник своеобразного торжества — юный Жано. Он был явно сконфужен. Именно таким образом завершился первый и единственный розыгрыш Валерия Георгиевича Карпина.
Утром следующего дня Жано Ананидзе был выставлен на трансфер за смехотворную сумму.
Титры.
P.S. ничего не употреблял)) Просто скучно было)) бгг)